"Мужчина не должен говорить о двух вещах". Правда легендарного Вячеслава Тихонова

8 февраля исполняется 95 лет со дня рождения артиста - народного не только по официальному званию, но и по зрительскому признанию - Вячеслава Тихонова.

Русская культура XX века открыла множество великих актёров, каждый из которых уникален. Но и среди этого созвездия Тихонов всегда выделялся своей в хорошем смысле неоднозначностью, многогранностью.

Он родился недалеко от Москвы, но в 1920-х годах город Павловский Посад был осколком дореволюционной уездной жизни, почти сельской. Выходец "из простого народа", сын механика и воспитательницы детского сада, Вячеслав Васильевич остался в истории отечественного кино как образец аристократизма.

Будучи одним из главных красавцев советского кинематографа (сейчас бы его называли пошлым термином "секс-символ"), с конца 1980-х пожилой актёр перешёл на роли странноватых беспомощных стариков - и смотрелся в них столь же убедительно и органично, как прежде играл, интеллектуалов и героев. Да и героизм Тихонов воплощал на экране со свойственной ему многогранностью, в его исполнении настоящие герои - это и трактористы, и разведчики, и военные, и школьные учителя…

Последние годы жизни, вплоть до смерти в декабре 2009-го, Вячеслав Тихонов провёл в добровольном отшельничестве на любимой даче в Подмосковье. И, судя по редким интервью тех лет, прошёл путь из актёра в философы.

Предлагаем вашему вниманию несколько цитат великого актёра.

О Штирлице и "Семнадцати мгновениях весны" - огромная, ставшая частью фольклора популярность этого персонажа в немалой степени мешала жить Тихонову и раздражала его. Однако впоследствии он сумел "примириться" со своим самым известным героем и шутил по этому поводу.

Недавно мне на даче стало плохо с сердцем. Время позднее, врачей рядом нет. Правда, неподалеку военный госпиталь. Туда меня родные и привезли. Доктор в приёмном отделении заполняет карту: "Фамилия, имя, отчество?". Я говорю: "Тихонов Вячеслав Васильевич". Он спрашивает дальше: "Воинское звание?". "Штандартенфюрер", — отвечаю. "СС" не добавлял - просто штандартенфюрер.

Об актёрской профессии - Тихонов не преувеличивал значения актёрства, не придавал ему характера некоего " священнодействия". Артист осознавал как подводные камни своей деятельности, так и ответственность перед зрителем за сыгранные роли.

Актёром стать не трудно. Трудно им быть.

Честно говоря, даже в зеркало не любил никогда смотреть - ни раньше, ни тем более сейчас. Всегда считал, что надо заглядывать внутрь, вглубь, пытаться понять, как на душе отражается то, что происходит вокруг.

Я люблю смотреть на самолёты, когда они садятся или взлетают. Ведь, по сути дела, они отталкиваются от воздуха, опираются на него, на этакую воздушную подушку, которая держит и не может упасть. Вот так и актёр... Должна быть под ним воздушная подушка, должен быть воздух, который держит.

О своей не "рабоче-крестьянской внешности" - восхваления в свой адрес в качестве "идеала мужской красоты" Вячеслав Васильевич воспринимал иронически. Особенности внешности в большей мере доставляли ему больше творческих неудобств, нежели были поводом для гордости. Особенно в начале карьеры.

Когда в Москве шли пробы на какую-нибудь роль, руководителю "Мосфильма" Ивану Пырьеву обязательно демонстрировали материал - и он или утверждал или не утверждал. Когда ему показывали меня, он говорил: "У Тихонова лицо не русское, он то ли армянин, то ли азербайджанец. Не надо его снимать", - и меня не утверждали. Считали, что я нефотогеничен.

В то время, как правило, были востребованы рабочие характеры и пролетарская внешность. А я как-то под эту категорию не подходил. Бывало, приглашали на какую-то роль и фотографировали, потом, как правило, шли на попятную: "Извините, но нам нужно лицо попроще, рабочее".

О роли в фильме "Дело было в Пенькове" (1957):

Если бы не случилось "Пенькова", не было бы и Штирлица. Я бы, наверное, просто ушёл из кино, потому что режиссёры меня "не видели". Если бы не режиссё р Станислав Ростоцкий, если бы не его вера в меня, я бы, наверное, не состоялся. Он разглядел во мне то, что я сам в себе не видел.

О роли князя Андрея в картине "Война и мир" (1967):

Когда я играл Болконского, то часто задавал себе вопрос: а мог бы я так же, как он, ежедневно писать с войны письма отцу? Нет, наверное.

О киноленте "Белый Бим Чёрное ухо" (1976):

Ростоцкий умел меня убедить. Я очень благодарен ему за этот фильм. Мой Иван Иванович в "Белом Биме" - просто осколок войны. И, может быть, именно он является причиной гибели собаки, ведь они расстались.

О жизни:

Добро творится в тишине.

Вероятно, я романтик по духу и не боюсь признаваться в этом, хотя и знаю, что романтики часто терпят поражение.

По моему глубокому убеждению, искусство во всех его проявлениях должно помогать человеку жить, а не умирать заживо.

Мужчина не должен говорить о двух вещах - о любви и болезни.